Роман Толстого "Война и мир" начинается сценой в салоне Анны Павловны Шерер - фрейлины и приближенной императрицы Марии Федоровны. Это прапрабабушка Игоря Дмитриева.
Сын Анны Павловны Адам Христианович совратил дворовую Авдотью, та родила мальчика - отца Игоря, после чего ей дали вольную, а ребенка взяли на воспитание в семью Шерер.
- Я - дворянин наполовину, - говорил Дмитриев, но он, конечно, лукавил.
Англосаксонское происхождение выдавало его с головой и вовсю использовалось на киноэкране. Такое количество белогвардейцев, маркизов, баронов, князей и других персонажей голубых кровей не сыграл никто.
Гафт написал о Дмитриеве:
***
Всегда в лосинах, эполетах,
он скромненько стоит бочком.
Изящен, молод не по летам,
и х*й по-прежнему торчком".
Мы подружились в круизе, как-то мгновенно и навсегда, хотя до этого много раз встречались на съемочной площадке в нескольких картинах. Помню остановку в Афинах. В тот день с корабля все разъехались: кто за золотом, кто за шубами. Мы с Дмитриевым - на пляж. Народу полно. Игорь, недолго думая, сел на берег, взял горсть морского песка и начал натирать тело. На мой немой вопрос ответил:
- Снимаю старый эпидермис. И вы, Станислав, давайте. От старой кожи знаете, сколько за десятилетия у вас шелухи скопилось?
Я тут же послушно сел рядом и стал яростно натирать себя песком. Убрав, как наждаком, "ненужный эпидермис" с тела, я решил снять его и с головы... Потом полез в море ополоснуться, но проклятый песок спутался в волосах и смываться не захотел. Попробовал расческой Игоря вычесывать - все зубья полетели.
Тогда я уныло сел на бережок и стал по одной вытаскивать из головы песчинки. Рассматривать и выбрасывать, рассматривать и выбрасывать в сторону... Народ, увидев меня, блохастого, бросился врассыпную.
А вечером за столом Игорь прочел Пахмутовой и Добронравову:
- Средь греческих развлин,
на берегу морском,
сидел Садальский барин
И чистил х*й песком...
Свежие комментарии