С утра смотрел «Горячие денечки», сейчас - «Петра Первого», чуть позже в программе - «Овод» и «Человек-амфибия»…
Все эти прекрасные фильмы приурочены к 120-летию великого трагика Николая Константиновича Симонова.
Сегодняшний зритель пусть поверит на слово, оценить мощь таланта этого Актера невозможно, записей спектаклей почти не сохранилось, а в кино вершиной его творчества так и остался Петр.
Но эту невостребованность с лихвой восполнил театр.
Чтобы увидеть Симонова на сцене, люди стояли ночами за билетами.
Нина Ургант, его партнерша, рассказывала замечательную историю о знакомстве с ним и первом спектакле, который они сыграли вместе. По грустной иронии, он оказался и последним для Симонова:
- Я тогда играла в Театре имени Ленинского комсомола. И получила приглашение из Театра имени Пушкина, ныне – Александринский.
Меня пригласили на роль юной Инкен в спектакле «Перед заходом солнца», в которую по сюжету влюбляется довольно пожилой мужчина, глава большой семьи. Его играл Симонов.
И вот первая репетиция. Я пришла и ничего не могла с собой поделать: сидит передо мной Петр Первый, и все.
Он такой был выразительный, такой красивый. Я с трудом прочла все, что должна была говорить по тексту, заикалась и решила перед ним извиниться. Я же не знала его характера, его манеры общения. Подошла к нему и сказала: «Николай Константинович, извините меня, пожалуйста, что так плохо читала сегодня. Я просто волновалась и не могла побороть свой страх перед вами, потому что очень вас уважаю».
Он вдруг, вижу, как-то покраснел, закрыл рукой лицо и тихонечко ушел от меня. Думаю: «Господи, наверное, я ему так не понравилась».
В спектакле была сцена, где он мне объясняется в любви, надевает кольцо на палец и должен меня поцеловать. Как только дело доходило до поцелуя, он меня отодвигает в сторону. Я и накрашусь, я и приоденусь, я и надушусь, а он все равно меня в сторону. Я решила с ним выяснить отношения. Говорю: «Николай Константинович, почему вы меня не целуете? Я и так-то боюсь, а вы меня еще и не целуете. Уже скоро зритель придет!» А он: «Я не могу, у вас губы накрашены!».
Но на одном из последних спектаклей, уже перед самой его смертью, Симонов, который боялся посмотреть-то на других женщин, вдруг сделал такой жест после этого злополучного поцелуя! Он провел рукой по всему моему телу, от плеча до талии, до бедра. Уже за кулисами я спросила: «А что это такое вы сделали?» Он ответил: «Нина Николаевна, это был секс».
Он так решил осовременить роль! Вот такая наивность, непосредственность, детскость жила в этом гении...
Он не занимался никакой общественной работой.
Он был председателем кассы взаимопомощи и давал нам деньги взаймы.
Он всегда ходил по стеночке.
Он рисовал потрясающие картины.
Он был очень эмоционален, но закрыт. Я не могу сказать, что мне с ним было легко играть. Он играл один. И мне казалось, что на сцене он не видит меня и не слышит. Ошибалась. Однажды, помню, забыла текст: я всегда очень волнуюсь перед спектаклем. И он мне подсказывал, выручил.
Он все видел и слышал и чувствовал.
Вот таким недосягаемым гением был Николай Константинович Симонов…
К слову, я видел этот спектакль, о котором вспоминала Нина. Они с Симоновым приезжали в Москву на гастроли и играли в Малом театре. Я был тогда студентом-третьекурсником ГИТИСа.
Вечером у Нины был творческий вечер в ВТО, в зале - аншлаг. Она вышла на сцену и заплакала.
Сказала: «Я думала, ко мне никто не придет…»
Свежие комментарии